Истории репатриации - Дмитрий Роднов

В 1978 году из Ленинграда все начали "ехать ". Уехал дядя Миша. Дядя Миша уехал, но не забыл о нас – прислал вызов. Мало того, его стараниями мы стали получать посылки от какой то "сионистской" организации как помощь отъезжающим.

Семья моя раскололась на два лагеря – произраильские консерваторы (или олдскульщики) во главе с дедушкой и бабушкой и проамериканские реформаторы (мои родители). Вопрос «Ехать или не ехать?» даже и не стоял на повестке. Зато стоял вопрос «Куда?».

Еврейские семейные сложности

Пока мы тихой сапой (в прямом и переносном смысле) принялись оформлять выезд, произошло судьбоносное и не очень радостное событие – любовная лодка моих родителей неожиданно пошла ко дну. Отъезд отменился. Прошло время, пришел другой вызов. В 1986 году, оставив главных «сионистов» в Ленинграде, мы с мамой сошли с трапа в аэропорту Бен-Гурион. Мама была тогда молодая одинокая женщина, а я – оболтус, воспитанный здоровой антисоветской семьей.

Потом было все как полагается – ульпан, работа, учеба. В 1988 году без особых трудов мы получили амигуровскую квартиру (социальное жилье). Мама с дипломом Финэка переквалифицировалась в воспитательницы, а я обзавелся друзьями среди марокканской молодежи и через витамин "П" (протекция) обзавелся работой в баре в Рош-ха-Никре.

Заведение было популярно среди солдат ООН, находящихся в буферной зоне между Израилем и Ливаном. Свои отпуска и увольнительные они проводили на территории Израиля (уж не знаю, чем им там Ливан не угодил).

Новая жизнь и новый финский отчим

Вернемся к моей цветущей маме. Решила она однажды посмотреть, чем же ее сын занимается на работе, и приехала погостить и приглядеть за мной. Если бы ее сына обижали, она б и до Бейрута дошла. Такой характер.

И вот тут-то произошло еще одно судьбоносное событие. Я довольно долго работал, к маминому приезду я «оброс» постоянными клиентами. Был среди них финский полицейский Паули. Этот Паули отличался от остальных стражей правопорядка количеством нашивок, и я сделал вывод, что нашивки полицейским нашивают по размеру предоставляемого отпуска, поскольку этот Паули постоянно сидел у нас баре, а количество нашивок на рукаве только увеличивалось.

Смеркалось. В баре сидели один или два клиента плюс Паули со своим вечным бокалом пива. Мама, убедившись, что сына никто не обижает и насладившись местными красотами (в Рош-ха-Никре есть чем порадовать глаз и душу), села за стойку, посмотрела на меня и заказала кофе.

Будучи очень воспитанным еврейским мальчиком, я познакомил маму со старым знакомым – постоянным обитателем нашего бара. Я и не подозревал, что в этот момент у меня появился будущий отчим. Все мои будущие страдания были хоть и недолгими, но запоминающимися (особенно запомнились обязательная заправка кровати и утренняя зарядка под строгим оком маминого финского супруга).

В 1989 году (после трех лет жизни в Израиле) мы снова снарядились в путь. К тому времени я обзавелся девушкой, но хотел повидать мир, особенно Скандинавию. План в моей голове выстроился четкий, распланировано было все по дням. Мы с мамой уехали посмотреть на Финляндию, да так там и остались. Привет, как говорится, девушке.

Мое возвращение в Израиль

За 26 лет я много чего успел как в личном, так и в общественном. Успел я наделать и ошибок. А вот матерым финном я стать так и не смог, как ни старался.

Меня часто спрашивают: «Зачем ты приперся из благополучной Скандинавии в такой разный Израиль?» Разумеется, как у любого еврея, у меня есть два ответа на вопрос (или даже три, а если ответить на вопрос вопросом, то их будет еще больше). Постараюсь их объединить.

Разумеется, еврей – это навсегда. Сначала была пятая графа в паспорте, потом мировосприятие превратилось в философию («Мы не лучше и не хуже, но мы не такие, как все»). Чем дальше в моральном и натуральном смысле я оказывался от России, тем серьезнее задумывался над тем, кто же я такой.

Русский? Точно нет. Финн? Тоже нет, к сожалению. А если я еврей, то почему бы мне, светскому человеку, не попробовать пожить по еврейским традициям в еврейском государстве? Сделать это именно для того, чтобы почувствовать и понять, что же это такое – быть евреем.

Сказано – сделано. Я набрал номер телефона близлежащего консульства и приготовился к муторному процессу идентификации, поскольку потерял номер тудат зеута. Как ни странно, процесс занял минут тридцать – это чуть дольше, чем контроль безопасности на входе в посольство. Уже на следующий день у меня в руках был новенький паспорт, а еще через пару недель в руках шуршал билет на рейс Хельсинки - Тель-Авив.

Вам, наверное, интересно, что же случилось с той девушкой, которой я однажды сказал: "Подожди меня. Я в Европу туда и обратно, только посмотреть". Ничего из ряда вон выходящего. Она вышла замуж, нарожала кучу детей и счастлива, чему я очень рад.

Страна тоже не стала спрашивать, где и почему я пропадал. Она просто приняла меня, как блудного сына. Знаете, страна, если она как мама, принимает тебя любым.